ВНИИМ в дни блокады

С октября месяца начали сокращать норму продуктов. К декабрю паек хлеба снизился до 125 г в день. Начались самые тяжелые времена: голод, холод, бомбежки, обстрелы. Народ начал падать от недостатка питания.

Решением совета Обороны Ленинграда и городских организаций на всех предприятиях были созданы стационары. Мне было поручено возглавить стационар.

Наш стационар был прикреплен к столовой, находящейся на нашей территории и являвшейся филиалом столовой Военно-механического института.

Я не являлась материально ответственным лицом. Стационар был общий для всех подразделений института. Задачей было выявление наиболее нуждающихся в стационарном питании.

Ко мне поступали списки включенных на определенный срок (2 недели, месяц и более) нахождения в стационаре. В соответствии с количественным составом столовая готовила трехразовое питание: завтрак, обед, ужин.

Из числа питающихся выделялась комиссия рабочего контроля, которая помогала мне в том, чтобы все, что полагалось по разнарядке, было получено в стационаре. Питающийся в стационаре оплачивал питание за тот срок, который он находился в стационаре, в бухгалтерию. Моей обязанностью было вырезать из продовольственных карточек талоны в соответствии с нормами. Этими талонами я отчитывалась перед бухгалтерией, сдавая каждый день лист с наклеенными талонами в отдел снабжения Борисовой Н.

Длительность пребывания в стационаре устанавливали общественные организации (завода, поверочных лабораторий, института) в соответствии с рекомендацией врача. В случае если кто выбывал из стационара, карточки я сдавала в бухгалтерию. Карточной системой заведовала Борисова Н.

Семьи профессоров Маликова М.Ф. и Залуцкого Л.В. находились на питании стационара весь срок его действия. На постоянном питании находились также директор Гаркуша, зам. гл. бухгалтера Горбушева О. и я.

Слабые больные находились в нескольких помещениях: в бывшем здравпункте под наблюдением медсестры Богдановой М.П., в подвальном помещении главного здания и в помещении магнитной лаборатории главного здания, комната 28 (2 этаж).

Питание выдавалось в помещении столовой. А затем была организована столовая в подвальном помещении главного здания. Была выделена комната, где были установлены столы и скамейки. Сюда приносили баки с 1 и 2 блюдами и здесь я раздавала питание в соответствии со списком. Питание было усиленное (масло, сахар, кофе). Всех лиц, которые питались в стационаре, я, конечно, не помню, поэтому назвать не могу.

Через питание в стационаре прошли все работавшие в это время. Большинство питающихся в стационаре окрепло. Но были и те, кому эта помощь опоздала. Так, например, в ноябре умер от голода и болезни аспирант Юргенс А.А., который отказался эвакуироваться. Он под руководством К.П.Широкова разработал и начал изготавливать беспроволочные сопротивления, имеющие большое преимущество по сравнению с проволочными сопротивлениями. Работал в помещении магнитной лаборатории комн. 25 (2 этаж на лестничной площадке), там он и скончался на руках у Гинзбург В.А. (Караваевой В.А.). В конце декабря пришел аспирант Батурин В., но его спасти не удалось. Он умер через несколько дней, находясь на койке в магнитной лаборатории комн. 28. Он тихо скончался при мне и других товарищах.

Погибли от бомбежки по месту жительства Младенцев и Владимирова (из фотокабинета).

В конце декабря или в начале января пропал Смачников Г.В. Оказывается он вышел в институт, но по дороге упал от слабости. Его подобрали и отправили в госпиталь. После госпиталя он был отправлен на фронт. Вернулся с фронта без руки. Это я узнала от него, когда вернулась из эвакуации в 1945 г.

В лаборатории нормальных элементов оставался профессор Колосов А.К., который разработал технологию светящихся красок. Было организовано их изготовление. В группу входили Богоявленский, Аглинцев К.К., Гинзбург В.А. Под руководством Широкова К.П. были организованы мастерские по ремонту электроизмерительных приборов. Там работали рабочие завода «Эталон». Из института работали Гинзбург В.А., я также работала в этой мастерской некоторое время.

Лаборатория времени работала весь период войны непрерывно.

Весной (апрель-март) все кто двигался, были мобилизованы на уборку территории внутри объекта и по проспекту. Это мероприятие проводилось повсеместно по указанию городских организаций. Это спасло Ленинград от эпидемий.

В 1942 г. дополнительно в Свердловск эвакуировались: семья профессора Залуцкого П.В., Горбацевич С.В., Зубрилин В.П. и др. Профессор Залуцкий П.В. умер в пути. Профессор Яновский Б.М. и Н.Г.Зуева эвакуировались с Университетом. Профессор Колосов А.К. в январе 1942 г. эвакуировался с Кораблестроительным институтом.

Профессор Шрамков Е.Г. в январе 1942 г. пришел в институт. Я ему рассказала, как обстоят дела в лаборатории, так как в это время из сотрудников лаборатории оставалась я одна. В феврале 1942 г. профессор Шрамков Е.Г. эвакуировался с ЛПИ.

В июле 1941 г. из магнитной лаборатории эвакуировались Чернышев Е.Т. с семьей (Чалова Е.А. с детьми) - являвшийся ответственным хранителем эталонов; Спиридович Н.И. с семьей, Розе Т.Н. с матерью. Остались Ягола Г.К., Зацепин И.Н. и Соколова Е.А.

Затем Ягола Г.К. был призван в армию, Зацепин И.Н. защитил диссертацию 20 мая 1941 г. и ушел добровольцем в народное ополчение. Из сотрудников лаборатории осталась одна я.

Сложилось так, что в партбюро и в лаборатории осталась я в единственном числе. Затем в состав партбюро был кооптирован Хенин. В дальнейшем он был секретарем партбюро.

В летний период 1942 г. возобновилась эвакуация из Ленинграда, в основном семьи с детьми. Моя сестра с двумя детьми 6 и 7 лет подлежала эвакуации, но в связи с тем, что она была слаба и не решалась эвакуироваться, дома было решено, что я эвакуируюсь вместе с ней и сестрой моей мамы в Ярославскую область, Углического района в деревню Пожкино, где у нее был свой дом.

Разрешение на эвакуацию я получила и в связи с этим уволилась 15 августа 1942 г.

Перед моей эвакуацией я провела инвентаризацию в лаборатории. Сдала списки по инвентаризации в бухгалтерию института и в каждый шкаф с приборами и материалами был вложен список находящихся в нем приборов и материалов. Комиссия по инвентаризации во главе с бухгалтером Горбушевой О. приняла у меня все, проверив соответствие ведомостям, и опечатала все шкафы, находящиеся в коридоре и лаборатории.

Во время эвакуации по приезде в сентябре месяце сразу встала на партийный учет. По решению бюро райкома партии Углического района была рекомендована на должность председателя колхоза. В декабре 1942 г. была представлена общему собранию колхозников колхоза "Красный маяк" Егорьевского с/сов. Углического района инструктором РК Орешниковой О.А. и зам. полит. МТС Демидовым Д.И.

После избрания меня на должность председателя колхоза работала до апреля 1945 г. председателем колхоза.

В Ленинград вернулась в августе 1945 г. по вызову, полученному от Газового завода Ленинского района. В Институт поступила 15 августа 1945 г., получив согласие главного инженера завода, что он не возражает, если я вернусь на прежнее место работы.

Профессор Тиходеев П.М., бывший в это время директором института, принял меня в штат магнитной лаборатории на должность младшего научного сотрудника.

Работая в лаборатории, я сдала в качестве соискателя кандидатский минимум в 1947 г. Защитила диссертацию 30 ноября 1951 г. Зачислена на должность старшего научного сотрудника с 1 декабря 1951 г. Через год получила аттестат старшего научного сотрудника. В должности старшего научного сотрудника работала до выхода на пенсию по старости с 9 марта 1970 г.

Состою на профсоюзном и партийном учете в парторганизации лаб. 2206 отдела НИО-22.

28 марта 1985 г.