Башенные часы ВНИИМ - символ жизни блокадного Ленинграда
Оставшиеся в живых горожане жадно прислушивались к любым проявлениям признаков жизни в умирающем городе. Таким символом жизни был отдаленный пронзительный гудок маневрового паровозика, который иногда пробегал по улицам города.
Совершенно неожиданно для меня было узнать, что таким символом жизни и надежды ленинградцев являлись и башенные часы ВНИИМ.
Эти часы находились под контролем лаборатории Времени ВНИИМ, то есть ежедневно они сличались с эталонными часами и момент передвижения большой стрелки часов в конце каждой минуты не должен бал отличаться от истинного времени больше чем на 0,1 секунду. Если эта величина была больше, то часы регулировались сотрудниками лаборатории путем наложения или снятия грузиков на верхней или нижней полочке закрепленных в верхнем и нижнем концах маятника. Регулировочные грузики меняли (поднимали или опускали) центр тяжести маятника, отчего часы ускоряли или замедляли ход.
Заводка часов производилась ежедневно путем поднятия довольно большого груза, приводящего в движение часы и механизм перевода наружных стрелок часов на высоту нескольких метров. Заводка часов производилась с помощью большой вставляемой в заводной механизм рукоятки и продолжалась несколько минут. В момент передвижения стрелок башенных часов нужно было прекращать заводку. Управляющий часовой механизм во время заводки приводился в движение вспомогательным грузом, который взводился перед заводкой часов. Завода хватало на 27 часов, то есть часы нужно было заводить ежедневно в одно и то же время, опоздание в заводке более чем на 3 часа вызывало остановку часов. Для того чтобы завести часы, нужно было подняться на пятый этаж здания N 3, затем пройти по коридору квартиры, в которой в то время жила семья Габель, затем подняться по винтовой лестнице к часам и завести их.
Перед войной и в первые месяцы войны заводку часов производил бондарь Федотов, который жил и работал на территории ВНИИМ. В просторечии его обычно звали Федотка. Это был довольно пожилой, но крепкий мужчина. Но голод коснулся и его. К ноябрю он слег, не мог ходить и оставался у себя дома. Во время всей блокады Ленинграда башенные часы ВНИИМ заводила одна женщина из охраны, которой удалось выхлопотать карточку рабочей категории. К сожалению, я не могу вспомнить как ее фамилия, имя и отчество.
Однажды зимой башенные часы остановились, и немедленно последовал телефонный звонок из Горкома партии, и было приказано немедленно пустить часы, так как остановка этих часов вызвала тревогу у жителей, ибо из всех наружных часов Ленинграда работали единственные башенные часы ВНИИМ, олицетворяя жизнь города. На эти часы обращали внимание, как проходящие жители города, так и фронтовики.
Механиков, сведущих в часах, в это время во ВНИИМ не было и пришлось мне подняться к часам и разобраться в их неисправности. Пригодились уроки Н.Х.Прейпича, который в свое время познакомил меня с этими часами. Хорошо, что неисправность была такого характера, что мне удалось с нею сравнительно легко справиться. Часы были пущены и за исключением этой, не более суток короткой остановки, исправно работали в течение всей блокады Ленинграда.
В феврале обстановка в городе стала особенно тяжелой: смертность от голода стала массовой. У меня умер отец, мать была при обстреле ранена около своего дома и попала в больницу. Я также стал сдавать, ходить стало трудно.
